«Вагнер» - кровавый ринг - Лев Владимирович Трапезников

муж военный инженер, воюет в составе ВСУ. А другая, что была без ноги, преподавала ранее саперное дело, а затем тоже по медицинской части в ВСУ работала. Это в Бахмуте мы их из-под обстрела выводили, эвакуировали. Просто в этом бардаке они к нам попали и не скинули документы и другое… А бывало, ведешь так мирняк, и что-то в человеке не нравится. Обычно идут себе и идут, а один вот головой крутит, присматривается, и напряжение в нем такое, что это его напряжение выдает в нем чужого, не своего. Это чувствуешь часто. Предупреждаешь потом, конечно, своих, когда передаешь их. А вот случай совсем интересный был в Бахмуте. Старушка жила рядом с точкой нашей. И рации плохо работали. Глушит и глушит их. Ничего понять не можем, кто и как глушит, пока не обнаружили в жилище бабки этой старой, которой уже за семьдесят лет, глушилки американского производства, лямов так на десять по цене. Вот так бывает… И вообще, если войну ведем, то надо всех проверять, ведь у многих и родственники на Украине живут. Помню случай был, когда один добровольцем пошел на спецоперацию, гражданин России, откуда-то из Подмосковья, по-моему, он был. Так вот, оказалось, что у него родственники на Украине и тетя в ВСУ, а дядя его вообще в СБУ работает. Его раскрутили сотрудники ФСБ, когда тот информацию на ту сторону передать хотел. Работал скотина на украинцев. Мне как медику приходилось со многими общаться, многое знаю… — резюмирует свой рассказ Федор.

Федор часто осматривал и допрашивал тех, кто направлялся на эвакуацию из Бахмута. Проходили допросы и осмотры в госпитале в Зайцево, в том самом трехэтажном здании, в подвале. Напомню, что до войны это была обычная жилая трехэтажка, каких много сейчас и на Украине, и в самой России. Досмотр осуществлялся в изолированном помещении без окон. Помещение было небольшим, примерно два метра шириной и четыре метра в длину.

— Какое вы имеете отношение к ВСУ? — задает вопросы женщине Федор, осматривая ее карманы на предмет колющих, режущих предметов, наркотических препаратов и взрывчатых средств, а также огнестрельного оружия. Федор спокоен, почти равнодушен, когда осматривает мирное или почти мирное население, проходящее через его госпиталь на эвакуацию. Однако это впечатление обманчиво, ведь на нем большая ответственность. От его действий зависит многое, и государственная тайна, и жизни людей, так как «мирняк» может оказаться совсем и не «мирняком», а агентами СБУ, пробирающимися к нам в тыл для сбора информации или диверсий, или же эти люди могут быть родственниками, женами или мужьями тех, кто служит в ВСУ, ГУР или СБУ. Наверное, не нужно объяснять, что рано или поздно, если даже мирный человек не является кадровым разведчиком СБУ, но родственники или «хорошие» знакомые из украинской разведки выйдут на этого «мирного» человека, эвакуированного, например, в Донецк. Потому в военное время все те, кто имеет родственников на территории вражеской стороны, находятся под особым подозрением и контролем отечественных спецслужб.

Извини, читатель, но отвлекусь на секунду. Вот я о «мирняке» пишу, который может оказаться совсем не «мирняком». Так вот, я и ранее писал статьи насчет больших российских чиновников, депутатов и военных, которые вышли из Украины или имеют там родственные и дружеские связи, я также хотел заострить внимание российских спецслужб на той мысли, что опасность ведь часто существует в самой России, внутри нее, о чем надо непременно помнить. А когда вам говорят, что вот мы все вышли из СССР и мы один народ, то это нужно воспринимать как утку ГУР или СБУ — это способ усыпить ваше внимание. И это касается всех.

Но вернемся к Федору. Помещение… Стена справа от входа в помещение и потолок обклеены пленкой, архитектурной тонировкой серебряного цвета. Дверь в помещение обычная, деревянная, межкомнатная, цвета кофе с молоком с обычной фигурной блестящей ручкой цвета стали и с рядом узеньких прорезей, покрытых стеклом. Осмотр идет без особых эмоций, все по-деловому, никаких лишних движений или глупостей. Люди, которые идут на эвакуацию, в большинстве своем напряжены или просто уставшие, и они желают оказаться там, где безопасно, а Федор должен осмотреть их, опросить и выявить совсем не мирных «граждан».

Сам Федор по этому поводу рассказывал:

— Всякие ситуации бывали. Были ситуации и смешные, на грани смеха и ужаса. Вот, например, помню, как досматривал женщину. Ей было что-то за тридцать лет с небольшим. В ходе досмотра было обнаружено у нее полтора или два килограмма (!) золотых украшений. Здесь были и кольца, печатки, и золотые серьги, и браслеты, и цепочки. Золото все. И все новое. Я ее спрашиваю: «Откуда?» — «Покупали с мамой вместе на черный день», — отвечает. «Эвакуируетесь с мамой?» — «Да, — говорит, — с мамой вместе эвакуируемся». — «Наверное, муж у вас в ВСУ служит?» — «Нет. Я не знаю, где сейчас он. Мы в разводе с мужем… С бывшим мужем то есть…»

Далее Федор пояснял, что женщину эту он пока отпустил на время и завел для разговора мать ее.

— Что-то здесь не так, надо их раскрутить… — вспоминал те минуты медик.

Далее разговор с матерью был такой:

— Дочь ваша говорит, что золото было приобретено ее мужем в ходе ограбления магазинов, квартир и что сам ее муж служит в ВСУ. Она мне сказала, что муж сам приносил к вам золото. Что скажете?

— Я ничего не знаю. Это мы купили все сами, — пытается оправдаться мать женщины.

— Дочь ваша созналась во всем уже. ФСБ сейчас приедет, если не расскажете… там заговорите… — пытаюсь надавить я на мать женщины. После этого она во всем созналась.

Оказалось, что муж и вправду служит в ВСУ у той женщины, а этой маме он приходится зятем. Рассказала и то, как награбленное приносил и даже откуда приносил, со слов мужа. Он магазины чистил и квартиры, людей грабил… Вместе с такими же вэсэушниками, как и он сам, это делал он все. Затем уже, когда я со слов матери предъявил все этой женщине, она также во всем созналась.

— Вот такие мирные люди… Разные истории были, — продолжал свой рассказ военный медик. — Как-то досматриваю женщину, а она не похожа на всех тех мирных жителей из подвалов. Говорит, что в подвале жила и теперь вот эвакуируется. Но не похожа она на женщину из подвала… Волосы причесаны, и, как говорят, благоухает и пахнет вся, и ресницы накрашены, и одежда не подвальная точно. В подвале люди приходят в вид еще тот… на полубомжей или